ВАГАНЬКОВО

Здесь не слышен шум мирской, 
шутки, песни модные; 
рядом с громкою Москвой 
есть Москва безмолвная.

Здесь не город, а погост, 
здесь не бег, а шествие,— 
только шарканье подошв, 
только листьев шелесты.

Здесь, в сторонке от всего 
треньканья и звяканья — 
мертвых тихое село — 
кладбище Ваганьково.

Есть избушка в том селе, 
ну а в ней — без устали 
спит себе и спит себе 
Слава Златоустая.

Кудри рощи над плитой, 
бугорочки с травами — 
все вокруг избушки той — 
как в оправе — в трауре.

...Ото всех живых сердец — 
над твоей, магнитною, 
наклонился я,
Сергей,
раннею могилкою, 
над твоей подземною, 
вместе со старушкою, 
под травой, под зеленью, 
темною избушкою...
 
Как на жертвенник любви — 
бледные, холодные, 
чьи-то лилии легли 
на плиту головками.

Жертву тоже сотворя,— 
(год лишь только минуло) — 
тут немилая твоя — 
(помнишь — «Галя, милая!...»)-
приказав молчать губам, 
мукою искусанным, 
как-то раз пришла к гробам 
и к венкам искусственным 
над головушкой твоей, 
спящей под землею, 
подсекла рукой своей 
жизни ветвь зеленую... 
Не печалю я чело 
и слезой не капаю, 
не шепчу и ничего 
тут рукой не хапаю. 
Просто так стою я тут, 
глупо гладя волосы, 
наблюдаю, как кладут 
флоксы, гладиолусы...

Что ж ты умер? Эх, стервец! 
Музыки бы! Клавишей! 
Эх, Сергей, Сергей, Сергей, 
не люблю я кладбища.

Вон отсюда! Тут везде — 
кости из-под кустиков! 
Где ты сам? Танцорша где? 
Где твой чертов Кусиков?
 
Где их шутки, пьянки, смех, 
пенье и приплясыванье? 
Всех убила, сволочь, всех, 
смерть-карга проклятая! 
Не дает, зараза, жить! 
Раз — и кепка на уши... 
Даже Пушкина — убить!.. 
Эх, Сережа, надо же?.. 
Встаньте, в эти коробки 
чертовы забитые!.. 
Эх, Сережа, коротки 
наши жизни быстрые. 
Сколько силы ты имел, 
думал: «У! Поборемся!..» 
По Москве ты пошумел — 
тут и успокоился.

Много замыслов хотим 
выполнить — хоть начерно. 
Выполняем же один, 
что судьба назначила.

Ни с того и ни с сего 
умирает тело, вишь... 
Раз уж умер — ничего, 
ничего не сделаешь...

Сделал четверть— сделай треть! 
Делай — жив пока еще!.. 
Время, стало быть, шуметь, 
время — успокаиваться.

Что, Сергей, ни говори, 
сколько ни упущено, 
а стихи-то вон:
твои,
 Лермонтова,
Пушкина...
В зоопарк я! Сил моих 
больше нет! Поганенько! —
На животных! На живых! 
Ну его, Ваганьково!

1978