Баллада о Роберте Бернсе

На рюмку не жалел деньги,
на кварту,
на бочонок,
на вирши — красные деньки
и ночи — на девчонок.

Шотландия, его поя
даже водою пресной,
пьянила!
Всё звенят поля
его шотландской песней!

Немало в Англии имен,
чей звук в веках не умер:
Шекспир живет,
не умер Бёрнс,
всё остроумен,
всё умён,
всё неблагоразумен!

Рука сильна — под стать уму! 
Под стать — и сердце смело!		
Кого не любит,
с ним тому
иметь опасно дело.

Как он тебя! —
«В скотов семью
добавить вздумал черт свинью,
и всё он сделал верно.
но чуть ошибся, дурачок, —
отрезал хвостик, пятачок —
и вышел Эндрю Тернер!»

А как тебя! —
«Не ставлю в грош,
хоть был ты в самом деле
у королевы.
Вошь есть вошь,
будь хоть в её постели!..»

Счастливчики вы, Эндрю, Джон! 
Считайте, повезло вам, 
что не пырнул он вас ножом, 
а только острым словом.

Мужчины - просто род людской. 
А женщины — блаженство! 
Не слаб в компании мужской	
А как силён он в женской!
О норке мышки полевой — 
a живо говорит он!
О том, как вырвана с землей,
с корнями маргаритка.
И — жалость в женских голосах,
вздыхают, руки сложа.
Цветок — а слезы на глазах,
простой зверек — а слезы.

Так иногда по вечерам,
в час отдыха, прохлады,
Карл Маркс, довольный, дочерям
читал его баллады.
И Байрон — как ни был ревнив,
умом самовлюбленным
себя считавшим в царстве рифм
вторым Наполеоном,
однако —
ох, уж эта знать! —
со всей своею спесью,
не мог бессмертной не признать
его простую песню.
Наш Пушкин - уж на что силен
в отделке и отточке! —
был им немало удивлен,
а Лермонтов, тот был влюблен
в его четыре строчки!
Шотландец тоже, Вальтер Скотт
писал о нем из года в год;
«Необычайный человек,
которым был отмечен век,
он походил на плугаря,
на рифмача едва ли, 
и лишь глаза его, горя, 
поэта выдавали. 
Большие, мрачные, они 
во время монолога 
пылали, как  они одни! 
А глаз я видел много. 
Он тверд, отстаивая суть. 
Талант свой скромно носит...»

И если вдруг когда-нибудь
судьба меня забросит 
в Шотландию, 
я попрошу
какой-нибудь закуски,
полпинты джина осушу 
и напишу по-русски:

Поэт! Ты жил среди чертей, 
ты брел по бездорожьям. 
Но свет, сбиваюший с путей, 
был светом Божьим!